Ужасы студенческой практики.

На биофаке МГУ каждое лето на практике гибли студенты. Как сейчас дела обстоят, не знаю, а в начале 1990-х смертность на нашем факультете уступала лишь геологическому.

Летом 1990 года мы проходили практику на Звенигородской биостанции. Травки определяли, ловили личинок стрекоз на болоте под названием Сима, ночью за совами наблюдали. Идем как-то группой из леса на станцию, встречает нас студент и говорит: ‘Мне сказали что утонул кто-то. Не то Армен, не то Арен, и что надо всем бежать на реку.’

Куда деваться? Смотреть на утопленника – не самое приятное занятие. Помочь его вытащить? Там и так человек пятьдесят собралось. Ну, побежал… Вернее, пошел быстрым шагом. Навстречу девушка. Из тех, кто истерично призывают мужчин идти в смертельную схватку. Глаза выпучила и кричит: ‘Беги скорей! Нужно спасать! Ну что же это?! Ну как же это?!’ А сама с бутылкой бежит к крану и наливает в нее воду. И с ней еще несколько девушек с емкостями разного размера.

Я тогда не знал, что если кто-то утонул, надо непременно налить воду во все бутылки и банки в доме. Женщины эту магию каким-то образом знают, и пока мужчины вытаскивают тело, вносят посильный вклад в спасение путем наливания воды. Все при деле.

Возник вопрос: куда идти? Вверх по течению или вниз? Народ занят поисками на протяжении километра в ту и другую сторону. Пошел налево. На берегу толпа, в воде бродят мужики. Как только подошел, из реки крик: ‘Вот он!’ Мужики бросились к Диме Маркову. Все забурлило. Из-за голых спин ничего не видно. Кого-то выносят. Вышли на берег. Спины раздвинулись.

На траве лежал Арен Налбандян. Весь побелел, губы синие, руки в окоченении согнуты. Мужики-второкурсники – народ правильный. Только что из армии. Кто матросом служил, кто водолазом. Арена перевернули, один из здоровых парней перегнул его через колено. Арен издал хрипящие звуки. Неужели живой? Вода из легких выходит. Водолаз перевернул его обратно, и прижал свои губы к Ареновым. Сплюнул и кричит: ‘Давайте быстро тряпку! У него рвотные массы.’ Дима Потеряев оторвал от штормовки изнутри квадратик запасной материи, которым полагается дырки заштопывать.

- Что это за тряпка? – кричит водолаз. И по-матерному.

Никто больше рвать свою одежду на спасительные тряпки не желает. Я извлек из кармана носовой платок и подал водолазу. Знаете, такие большие замызганные платки выпадают из карманов очкариков-ботаников, когда они пытаются достать из того же кармана документы. Всего пару раз в него сморкался. Эх, да чего жалеть, когда такое дело?

Водолаз положил мой платок на лицо Арена и стал дуть ему в рот. А другой давить на грудную клетку. После пары качков треснули ребра. Изо рта Арена пошла кровавая пена. Мой платок окрасился. Водолаз продолжал дуть. Подошла врач биостанции и встала тихонько в сторонке. Водолаз на нее:

- Чо стоишь, иди сюда! У тебя тут наверное каждое лето тонут. Помогай!

Врач:

- Тут уже не поможешь. Окоченел мальчик.

- А ну пошла на хуй!

Врач удалилась.

Мужики откачивали Арена, пока из сил не выбились. Уже стало ясно, что чуда не будет. Я пошел на станцию.

Где-то через час встречаю Тимура Алиева. Из Баку он был. Говорит:

- Ты не поможешь Арена на машину отнести?

Пошел с Тимуром. Арен лежал на том же месте. Рядом лежал мой носовой платок. Нас, согласившихся его нести, было человек восемь. Кто-то принес одеяло. Положили на него Арена. Подняли. Было удивительно какой он тяжелый. Роста в нем метра полтора. Худенький такой, а в-восьмером еле подняли. Несли по тропинке до станции, а там грузовик. Загрузили, борт подняли, и он уехал. Свой платок я оставил лежать на берегу.

Вот такие дела. Еще позавчера вечером Арен играл с нами в шарады. Бороду отрастил, с Иркой дружил, совиные погадки собирал. А сейчас его нет.

Официальная версия происшествия была следующая. Арен с девушками и еще каким-то парнем пошел на речку. Парень с одной из девушек удалился в кусты почитать Есенина и таким образом из числа свидетелей вышел. Арен плескался в Москве-реке. Плавать он не умел, но было неглубоко. По грудь от силы. Девушки беседовали о своем. Повернулись, а Арена нет. Решили, что он пошутить хочет и спрятался. Крикнули – он не отвечает. Пошли на биостанцию. Часа через два их спрашивают:

- Где Арен?

- А мы не знаем. Наверное он утонул…

- Как утонул?! Где?!

- А вон там.

Сразу же развернулись поиски, но поздно уже.

Когда Дима Марков его нашел, Арен был весь обвит крепкими водорослями. Димыч сам в них чуть не запутался. Хоть и мелко было, но если человек плавать не умеет и запутается, то от страха ко дну пойдет.

Это было на нашем курсе. На следующий год на Беломорской биостанции погиб студент на год старше нас. Выплыл в море с девушками на лодке. Лодка перевернулась. Он девушек как-то на лодку закинул, а сам рядом поплыл, лодку к берегу толкал. Когда к берегу подошли, он окоченел совсем. Умер от переохлаждения.

Еще через год в том же Звенигороде на ботаническом практикуме погибли трое. Ботанику вел доцент по фамилии Габочка. Как он говорил:

- Я не Бабочка, я не Тапочка, я – Габочка.

К слову, фамилии у преподов были знатные. Например, был Феликс Янович Дзержинский. Да… Родственник…Родной внук…

Так вот, Габочка рассказывал о водных растениях. Кувшинки, кубышки… Сказал, что корневища кубышек можно есть сырыми. Студенты заинтересовались. Пошли на пруд, наковыряли корневищ и показали Габочке.

- Посмотрите, это кубышкины корневища? Их можно есть?

- Да, можно, – сказал Габочка, мельком взглянув на дары природы.

Суденты схрумкали свой урожай. В течение получаса пять человек впали в кому. Откачать удалось не всех. Корневища оказались не кубышкины, а веха ядовитого. Похожи просто, а Габочка не распознал. Вот и верь после этого мудрым преподам. Мы в страхе эту историю слушали, и каждый понимал, что если преподаватель тебе подтвердит, что корешок можно есть, ты, голодный студент, его съешь без задних мыслей.

Эту историю я потом вспоминал, когда уже в Америке мне рассказали, как в одном из квартирных домов померли русские дед с бабкой. Грибочки в парке собирали. Красивые, не первый год уже там кормились. А перед этим там комаров травили, чтоб вирус Западного Нила извести. Грибы все токсины из почвы впитывают, концентрируют и бережно хранят. Обычные малсята, или белые. Прошлым летом ты их ел, а в этом году от них же и помрешь. Поэтому я грибы только в магазине покупаю. Те, что на ферме выращены.

Почему-то большинство студентов на практике гибнет от воды: или тонут, или водные растения кушают. Когда был в археологической экспедиции на Тыткескене, Алтай, был там на реке Катуни порог большой, Еландинский. Гудел страшно. Далеко слышно было. Ходили к нему посмотреть как вода перекатывается. Вот одна студентка так подошла, поскользнулась и нет ее. Нашли километрах в полутора ниже по течению. Об камни всю разбило.

Мы около того порога плавали. Прыгнешь в воду и тебя несет со скоростью два метра в секунду. Тут только успевай греби к берегу, а то в порог сбросит. До сих пор удивляюсь, что кроме этой девушки не утонул никто.

Закончу рассказ байкой от деда, который вел на биостанции курс выживания в лесу. Не помню как деда звали, забавный был, с бородой. Рассказал, как его давний инструктор учил лагерь ставить. Перед палаткой все веточки добросовестно обрезал. Его спросили: зачем? А он: посмотрите мне в глаза.

Посмотрели, а один его глаз – искусственный. Сказал, что вот так поставил палатку перед елочкой. Ночью вылез по нужде, и глаз свой на еловой веточке и оставил. С тех пор все торчащие веточки перед палаткой аккуратно обстригает. Второй глаз бережет.

Такие дела.